Красная линия

Здесь, в «Королёвских номерах», провёл последние месяцы своей жизни великий князь Михаил Романов. А в пасхальные праздники 1918 года он прожил здесь десять счастливых дней со своей любимой и верной супругой – графиней Натальей Брасовой.

Суровый человек: боевой офицер, командовавший знаменитой «Дикой дивизией», он души не чаял в своей Натали. Даже в брак с нею великий князь вступил тайно, вопреки прямому запрету брата, Николая II, за что был уволен со всех должностей и постов. Долгое время ему было запрещено возвращаться в Россию.

Михаил жертвовал многим – и было ради чего!

Морис Палеолог, посол Франции в России, увидев Наталью Сергеевну впервые, записал в дневнике: «Она прелестна… Малейшее ее движение отдает медленной, волнистой, нежнейшей грацией…» К тому же Натали, происходившая из интеллигентнейшей московской семьи адвоката Шереметевского, была чрезвычайно умна и образованна.

В одном из последних посланий жене Михаил писал: «Моя дорогая красавица Наташа, нет слов, чтобы отблагодарить тебя за всё, что ты даёшь мне в жизни. Наше пребывание здесь будет самым ярким воспоминанием в моей жизни. Не печалься – с Божьей помощью мы снова скоро увидимся. Пожалуйста, верь моим словам и в мою нежную любовь к тебе, моя дорогая, дражайшая звездочка, которую я никогда, никогда не покину и не обижу. Я обнимаю и всю, всю тебя целую. Весь твой, Миша».
(Пермь, Май 1918 г.)

Знаменитый любовный треугольник Лиля+Ося+Владимир Маяковский «ожил» на пермской земле в самое неподходящее время…

В годы Великой Отечественной войны в Перми (тогда Молотове) жила в эвакуации Лиля Брик. Лиля Юрьевна часто выступала с воспоминаниями о Маяковском, в разных аудиториях не раз встречалась с читателями: пермяками и эвакуированными с фронта ранеными бойцами.

В 1942 году она издала о трогательную книжечку воспоминаний о Маяковском: «Щен», и читала ее в Горьковской библиотеке (ныне городская библиотека им. Пушкина). Однако почти сразу вышло безжалостное, уничтожительное партийное постановление, в котором некоторым из приезжих писателей крепко «перепало» за безыдейность. В том числе Осипу Брику за пьесу «Иван Грозный» и Лиле Брик – за «Щена». Критиковали её за то, что она «... изобразила великого поэта современности в отрыве от жизни. Он выглядит в этой книге мещанином, занятым своей любовью, и, кстати, найденным щенком... Это клевета на Маяковского. Эта книга достойна самого жестокого осуждения…»

Сейчас мы читаем милые и искренние воспоминания отважной и любящей женщины совсем другими глазами.

Здесь учился Михаил Ильин, ставший впоследствии известнейшим писателем русского зарубежья под именем «Михаил Осоргин». В гимназические годы он пережил свою первую любовь, о чем позже напишет одну из лучших своих романтических новелл «Катенька».

В 1916 году, когда Осоргин – уже маститый журналист крупной столичной газеты – приедет в родной город освещать открытие университета, он посетит и до боли знакомый деревянный домик в шесть окон по улице Екатерининской. Здесь жила его первая любовь, о которой он вспоминал так ностальгически-пронзительно. Их первый роман не закончился ничем, но, как узнаем мы из автобиографической новеллы писателя, Катенька вышла замуж, повзрослев, и назвала своего сына Мишей. Самому же Осоргину в его бурной жизни изгнанника выпадет большое счастье: он испытает настоящее, глубокое чувство к Татьяне Бакуниной, которая станет писателю и женой, и другом, и музой – прообразом пленительных женских образов в его романах «Времена» и «Сивцев вражек».

Здесь работал врач и один из основателей пермского музея Павел Николаевич Серебренников, которого жители Перми ещё при жизни прозвали «дедушкой пермского прогресса». Он был председателем Богородицкого попечительства; преподавал в нескольких учебных заведениях, в том числе в училище детей слепых, построенном его супругой Евгенией Павловной на ул. Сибирской (ныне школа №22). А познакомились они еще во время учебы в Петербурге и тогда же, студентами, обвенчались. Евгению – статную девушку с русой косой – отличали не только красота, но и неуемная тяга к знаниям, энергия духа, общественная активность. Еще молодожёнами супруги Серебренниковы отправились на русско-турецкую войну (1877 год), и всю дальнейшую жизнь были также неразлучны.

С 1885 года супруги Серебренниковы в Перми. Павел Николаевич читает лекции, ведет широкую санитарно-просветительскую деятельность. Евгения Павловна трудится в должности ординатора Александровской губернской больницы. Блестящая практика – 6300 операций за 10 с небольшим лет – снискала ей уважение не только в Пермском крае, но во всей Российской империи. Ярко проявила себя чета Серебренниковых и на поприще благотворительности. Не имея собственных детей, супруги Серебренниковы взяли на воспитание осиротевшего мальчика, который впоследствии также стал известным врачом. Не случайно в наши дни в бывшей Рождество-Богородицкой школе восстановлен именной зал, названный в честь Павла Серебренникова.

В этом здании в начале 1860-х жил один из первых пермских фотографов граф Мориц Гейнрих-Роттони. В его многодетной семье родились дочери Мария и Лиза: два удивительных цветка, два пленительных создания, которым было суждено стать спутницами жизни классиков русской литературы.

Мария Морицовна была старшей, потом появились на свет десять (!) мальчиков. И, наконец, в 1885 году родилась девочка, которую назвали Лиза. Мария бежит из семьи, не выдержав сурового отношения отца. В Екатеринбурге она поступает на сцену – там ее и увидел в театре Дмитрий Мамин-Сибиряк, гражданской женой которого она стала. Роман «Золото» Мамин-Сибиряк посвятил Марии Морицовне.

Счастье их длилось, однако, недолго: она умерла при родах. Мамин-Сибиряк остался с двумя детьми: новорожденной Аленушкой и 10-летней Лизой, сестрой Марии. У Лизы было трудное детство и героическая молодость. В отличие от старшей сестры, у нее был свой театр: театр военных действий на русско-японской войне, куда она отправилась медсестрой и где блестяще проявила себя, удостоившись наград.

Заняла своё место Елизавета Морицовна и в истории русской литературы: познакомившись с Александром Куприным, она стала его женой и не только спасла его от беспробудного пьянства (по собственному признанию писателя), но и оставалась ему верной спутницей и музой на протяжении всей жизни.

«Кто скажет, что к Перми судьба была сурова?
Кто скажет, что забыт природой этот край?
Страна, где ты живешь, прекрасная Певцова,
Есть царство красоты и упоений рай!»

C семьей пермского губернатора Карла Модераха связана история первой любви замечательного русского поэта Петра Вяземского (1792-1878), друга Пушкина. Он – автор приведённых в эпиграфе строк, посвящённых нашему городу. Сердцем 16-летнего поэта, в то время служившего секретарем Межевой комиссии, безраздельно и безответно завладела дочь пермского губернатора Софья Певцова. Вяземский познакомился с ней на приеме, который давал генерал-губернатор Модерах.

«Как алмаз, вправленный в олово» – так, по воспоминаниям современников, сияла Софья в своём семействе. Многие отмечали красоту, просвещенность и необычайное обаяние юной красавицы. Не только Вяземский: и правительственный чиновник Филипп Вигель, и сам знаменитый граф Бенкендорф не устояли перед её чарами. Но даже на ухаживания всесильного Бенкендорфа Софья Карловна отвечала, как он позже признает, «любезным высокомерием».

Влюблённому Вяземскому удалось выразить в стихах самое сокровенное – восхищение и благодарность любимой им женщине и месту, где она жила:
«…Здесь я любовь познал, здесь, жертвуя свободой,
Томясь, целую цепь, сковавшую меня».

В 1917 году в уже бывшем Доме губернатора пермскими большевиками была создана газета «Пролетарское знамя» (впоследствии «Звезда»). Её первым редактором был назначен студент-юрист Федор Лукоянов. Вскоре ближайшим помощником Лукоянова стала Клавдия Будрина, дочь священника, работавшая в редакции «Звезды». Вспыхнувшие между Фёдором и Клавдией чувства привели к серьёзным отношениям и браку, препятствием которому не стали различия в воспитании и происхождении.

А через год Лукоянова назначили председателем сначала Пермской, а затем Уральской ЧК… Первый человек в ЧК на всём Урале не принял участия в расстреле царской семьи – факт, удивительный и странный. А согласно некоторым источникам, Лукоянов и сам выступил против уничтожения детей бывшего царя.

Последние годы они работали в Москве, где Фёдор занимал высокие посты. Однако местом их общего «последнего приюта» стало Егошихинское кладбище в Перми. Клавдия Александровна ушла из жизни в 1951 году, спустя два года после ухода мужа. Говорят, она привезла из Москвы в родной город урну с прахом Фёдора – и умерла здесь, с нею на руках.

Литературное дарование Аркадия Гайдара (Голикова) раскрылось и оттачивалось здесь: в Перми, в здании, где в 1920-е годы располагалась коммуна журналистов газеты «Звезда».

Здесь он и начал встречаться с Рахилью Соломянской: студенткой – активисткой, писавшей на молодежные темы. За полтора года, которые А. Гайдар прожил в Перми (с сентября 1925 по февраль 1927 гг.), он много писал, успевал лечиться от болезни, вызванной тяжелой контузией, судиться с недоброжелателями, и – ухаживать за Рахилью. Они сразу понравились друг другу – честолюбивый талантливый журналист, недавний лихой командир, и «подвижная как ртуть, брызжущая весельем и задором» комсомолка в ярком сарафане.

Как свидетельствуют знавшие парочку друзья, события развивались с военной быстротой. Уже через месяц после знакомства в конце 1925 года они поженились, и Гайдар переехал в дом жены (ул. Петропавловская, 37), но от своих друзей не отгородились и в коммуне продолжали бывать часто.

Короткое пермское счастье ознаменовалось рождением сына Тимура и появлением нескольких произведений, которые знала вся без преувеличения советская детвора. В том числе и самое известное – «Тимур и его команда».

Ты помнишь ли, Мария,
Один старинный дом,
И липы вековые
Над дремлющим прудом?
Безмолвные аллеи,
Заглохший, старый сад,
В высокой галерее
Портретов длинный ряд?
И рощу, где впервые
Бродили мы одни?
Ты помнишь ли, Мария,
Утраченные дни?

Будущий организатор объединения «Мир искусства» и знаменитых «Русских сезонов» Сергей Дягилев в детстве, будучи гимназистом, мечтал стать знаменитым композитором – именно так, и не иначе! Для одного из своих музыкальных сочинений он выбрал стихотворение А. К. Толстого, строки из которого вынесены в эпиграф.

Романс, написанный Дягилевым, был навеян его любимым имением на прикамском юге, его «несравненной Бикбардой». И, конечно, первой влюбленностью юноши. А посвятил он его годовщине свадьбы родителей: Павла Павловича Дягилева и Елены Валерьяновны Панаевой.

Елена Панаева, хоть и приходилась юному Серёже мачехой –мать, Елена Евреинова, умерла почти сразу после родов – восприняла его как родного, и Дягилев всю жизнь относился к ней с любовью и уважением. В наши дни сочинение юного композитора С. Дягилева обрело вторую жизнь, а точнее, новую: полноценную сценическую. Романс исполняется практически на каждых дягилевских чтениях, во время торжеств и концертов, традиционно проходящих в Перми.

В начале 20-го века в здании Императорского Русского Музыкального общества пермяки знакомились с русской и зарубежной классикой. В числе лучших зарубежных классиков был и Имре Кальман, женой и подлинной музой которого стала уроженка Перми Вера Макинская.

Вера родилась в 1911 году в благородной семье. Дед ее был пермским помещиком, отец – блестящим офицером при царском дворе, он погиб в первую мировую войну. До знакомства с Кальманом Вера подвизалась на маленьких ролях, в массовке, кордебалете, цирке. Иногда перебивалась одним хлебом с водой. Но она всегда помнила суровое материнское наставление: «Мы – русские, и не пристало нам жить на подаяния! Сама работай, сама всего достигай!»

Именно эти качества в сочетании с обаянием русской красавицы покорили знаменитого композитора. Ему было 47 лет, ей – 18, когда он предложил ей руку и сердце. До конца жизни Кальмана Верушка, как называл жену Имре, была его верной спутницей и заботливой хозяйкой их дома, в котором выросли трое детей. И благодаря Верушке австрийский «король оперетты» напишет еще немало чудесной музыки, его творческая жизнь будет продлена.

Сама Вера прожила 90 лет, ей Кальман посвятил одну из лучших оперетт, самую весеннюю – «Фиалка Монмартра».

Их роман ярко вспыхнул и развивался стремительно, бурно, страстно: как в гусарские времена романтичного 19-го века. Молодой поручик уланского полка увидел на балу в Благородном собрании юную выпускницу Мариинской гимназии. Всего несколько фраз, несколько танцев – и они влюбились друг в друга без памяти. Вскоре после бала Владимир Каппель пришел знакомиться с родителями Оленьки и попросил руки их дочери. Однако ему суждено было встретить категорический отказ. Отец Ольги – действительный статский советник, горный начальник Пермских пушечных заводов – опасался внезапного союза. Он был совсем не уверен, что из молодого офицера выйдет толк, и что ему можно доверить судьбу любимой дочери. И тогда Каппель решил похитить свою возлюбленную и тайно обвенчаться. Ольга согласилась на бегство. Похищение удалось, и беглецы обвенчались в сельском храме недалеко от губернской столицы… Родительское благословение молодые получили, только когда Владимир поступил в Академию генерального штаба. Полководческий талант выдвинул Каппеля в годы гражданской войны на первые роли и превратил для красных в непримиримого, умного и опасного врага.

Оказавшись в застенках московской ЧК, Ольга Сергеевна ради спасения детей была вынуждена отказаться от брака с белым генералом… Но его к тому времени уже не было в живых.

Профессора Павла Гузикова, доктора медицины, известного акушера-гинеколога в Перми в шутку называли «женским богом». В годы войны в этом доме находилась его квартира, где он проживал с женой – Варварой Юрьевной Бахталовской, у которой было двое детей от первого брака: дочь Вера и сын Александр. Павел Алексеевич усыновил их.

Сложные и вместе с тем прекрасные отношения в профессорской семье отразились в двух замечательных романах – «Два капитана» В. Каверина (автор бывал в гостях у Гузиковых) и «Казус Кукоцкого» Л. Улицкой.

Когда у Веры Павловны родилась дочь Ирина, доктор удочерил и ее. Позднее И.П. Гузикова, ставшая известным художником, кандидатом искусствоведения, напишет: «Так кем же он мне приходился? Дедушкой, отчимом или отцом? Да отцом, конечно! Самым родным и любимым. Надеюсь, он определил линию моей жизни. Во всяком случае, в критические моменты я всегда примеряю, как бы поступил на моем месте он».

На вопрос «Что вам больше всего нравится в женщине?» профессор отвечал: «Материнство». За свою жизнь он спас жизнь сотням женщин и принял при родах никак не меньше миллиона младенцев.

История семьи Грибушиных не менее волнующая, увлекательная и поучительная, чем сага о Форсайтах или история домов Железновой, Облонских, Карамазовых… Михаил Иванович Грибушин – российский «чайный король», меценат и общественный деятель, почётный гражданин Кунгура и его городской голова в 1872—1876 гг. Торговые конторы Грибушина были открыты в Китае, Индии, на Цейлоне и во многих городах и губерниях России.

Впечатляющий женский тип представляла собой Антонина Ивановна, которая после ухода из жизни мужа учредила и возглавила торговый дом «М.И. Грибушина наследники». Взяв бразды правления в свои руки, она сумела увеличить торговый оборот в три раза.

И это несмотря на материнские заботы! Ведь у неё было десять детей: пять мальчиков и пять девочек.

Не обошлось без семейных трагедий: один из сыновей покончил с собой – не справившись с болезнью, запутавшись в сердечных делах… Но семейный бизнес было кому подхватить и развить. Могучий клан Грибушиных исчез из Перми после гражданской войны, вступив в период рассеяния. Лишь в Кунгуре в первые советские годы жила Анна Михайловна, младшая дочь Антонины Ивановны и Михаила Ивановича. Поразительный факт: во время демонстрации фильма «Семья Грибушиных», «разоблачавшего» сбежавших за границу чайных королей (по сценарию Василия Каменского) тапером в зале работала потомок антигероев, Анна Грибушина.

Много лет объединением композиторов Прикамья руководил Генрих Терпиловский (1908-1988), один из «отцов советского джаза», писавший музыку для всех пермских театров. Здесь, на сцене театра им. Чайковского, были поставлены балеты на его музыку. Здесь состоялся и юбилейный творческий вечер незадолго до кончины композитора. Его жена Антонина Георгиевна – все называли ее Ниной – была певицей, она вдохновляла своего «Генри» и поддерживала его. Их союз претерпел много испытаний, и не всегда взаимоотношения были ровными и безоблачными. Когда Терпиловские жили в Перми, их отношения приблизились однажды к грани разрыва…

Казалось бы, такого не может быть: после всего, что они пережили, после того, как она буквально вытащила в 53-м своего возлюбленного из лагерей, тогда уже сактированного, полуживого «доходягу»!.. Чтобы понять, сколь красив был их лагерный роман – несмотря на ужасающие бытовые реалии знакомства и свиданий за «колючкой» – и сколь прочен все же оказался их брак, лучше всего обратиться к стихам и к музыке Генриха Терпиловского. В них отражены смятение чувств и очищение смысла отношений двух творческих людей.

Здесь училась Августа Югова, дочь купца Югова, которую будущий поэт Василий Каменский не раз провожал домой, и исписывал после ее именем общую тетрадь… Потом наступит разлука, и когда они вновь встретятся, Августа будет уже молодой вдовой с двумя детьми и немалым наследством, оставленным ей отцом. Из книги Каменского «Его-моя биография» можно заключить, что женитьба на Августе не была браком по расчету. «Семейная жизнь расцветала вместе с весной нежно и цветисто», – напишет поэт. Их союз выдержал четыре года. На юговское наследство Каменский издал свои первые книги (роман «Землянка», сборник «Садок судей»), купил аэроплан «Блерио» и начал летать. Короткая семейная жизнь с Августой осталась для поэта ярким, незабываемым эпизодом. Можно сказать, первая жена окрылила Василия.

А вот вторая жена Каменского, Валентина Козлова, стала для него не только любимой женщиной, которой он посвящал стихи. В трудные дни болезни, когда он обезножел (последствия авиакатастрофы в Польше), Валентина Николаевна была «ногами» прикованного к постели поэта, его полномочным представителем в различных творческих организациях и его секретарем.

В двух кварталах от дворца пароходчика и мецената стоял купеческий дом, в котором жила Августа – с ней Николая Васильевича связывал прекрасный «почтовый роман». Она была моложе его почти на двадцать лет. Как и у него, у нее была своя семья.

Он – «миллионщик», остроумный, обаятельный человек, привыкший жить с размахом, и всегда на виду. Она – русская красавица. Правильные черты лица, спокойный взгляд, плотно сжатые губы, русые волосы… Жила спокойной, размеренной жизнью, вся в себе и в детях, верная мужу и долгу без любви. Как оказалось, жила в ней затаенная мечта, тоска по настоящему чувству. И Августа Дмитриевна подарила Николаю Васильевичу, как она пишет, «свою мятежную душу». В письмах к избраннице своего сердца перед нами вдруг открывается новый Мешков: не капиталист-воротила, но человек любящий, страдающий, тонко чувствующий. Длились их отношения около десяти лет, начиная с 1904 года. А затем Николай Васильевич опять всех удивил: в 53-летнем возрасте он, влюбившись, женился на юной Екатерине Бажиной, чтобы не расставаться с нею до конца своей жизни.